Фортуне де Буагобей - Дело Мотапана
Дутрлез был рад приютить друга. Друзья стали подниматься на четвертый этаж. Для этого им надо было пройти мимо дверей в квартиры графа де ля Кальпренеда и Бульруа. Первая дверь была заперта — граф и его дочь, должно быть, уже вернулись. Но на третьем этаже все были на ногах. В приотворенную дверь слышались шаги и голоса. Пронзительный фальцет Эрминии смешивался с гнусавым басом ее отца. Несомненно, все семейство знало, что в доме полиция, и все злорадствовали. Проходя мимо, Куртомер заметил, что из приоткрытой двери торчит нос Бульруа-отца.
— Убирайтесь, старикашка, — вполголоса, но с угрозой проговорил отставной лейтенант. — Если жена увидит вас здесь, она подумает, что вы поджидаете свою обожаемую толстуху Лелию — дочь консьержа.
Бульруа поспешно убрал свой нос и тихо затворил дверь.
— Ты видел, как быстро он исчез? — спросил Жак друга, когда они поднялись на площадку четвертого этажа. — Похоже, нам теперь нечего опасаться Бульруа. Если он вздумает злословить, то я знаю, чем заткнуть ему рот.
Но Дутрлез не был расположен шутить. Он не ответил и повел Жака в курительную.
— У графа уже спят, — сказал Жак, подходя к окну. — Нет, свет еще горит, но такой тусклый — вероятно, ночник. Видно, девушке не спится. Ну, через два-три месяца вся квартира засверкает яркими огнями, и все будут танцевать на свадьбе очаровательнейшей девушки на свете!
— Ты сошел с ума! — воскликнул Альбер.
— Вовсе нет! Выслушай меня. Ты уверен, что ее отец настроен против тебя, что все погибло. Но ты забываешь, мой дорогой, что я — твой союзник.
— Знаю, но что же ты можешь сделать?
— Многое… Потому что я в их лагере. Ты видел, что у тетушки я долго разговаривал с графом. Речь шла о том, как достать со дна моря двенадцать миллионов. Я решил взяться за эту трудную и прибыльную работу и если выполню ее, то смогу ставить условия графу де ля Кальпренеду. И я не пожалею на это ни трудов, ни денег, потому что награда достанется тебе.
— Ты говоришь все туманнее, я тебя не понимаю.
— Тебе это и не нужно. Только отвечай на вопросы. Во-первых, что ты намерен делать?
— Дождаться, когда Мотапан появится, и воздать ему по заслугам. Он говорил о дуэли: я его вызову.
— Охотно стану твоим секундантом, но речь не об этом. Я спрашиваю: как ты поведешь себя с графом де ля Кальпренедом?
— Мне остается только держаться от него подальше.
— Вероятно, ибо я сомневаюсь, что тетушка решится вас помирить. Одному богу известно, что ей о тебе понарасскажут! Но мадемуазель Арлетт, конечно, не поддастся дурному влиянию. Стало быть, с этой стороны тебе бояться нечего.
— Откуда ты знаешь? И что ты хочешь этим сказать?
— Спросить тебя: находишь ли ты сейчас пребывание в Париже приятным?
— О! Нет! Моя жизнь здесь и прежде была невеселой, а теперь она станет вовсе нестерпимой.
— Тем более что тебя будут допрашивать, станут рыться в прошлом. Не удивлюсь, если за тобой даже устроят слежку.
— Все может быть. Я готов бежать на край света.
— Нет надобности отправляться так далеко. Поезжай со мной.
— Куда?
— На маленьком пароходе, который отвезет нас к берегам Бретани.
— Это было бы прекрасно, но…
— Что? Ты ведь не страдаешь морской болезнью? Тешу себя надеждой, что со мной ты не будешь скучать. Я научу тебя морскому делу, и через три недели ты сможешь стоять за штурвалом. Ты согласен? Нет? А! Ты боишься, что не сможешь даже проститься с мадемуазель Кальпренед. Берусь передать ей все, что ты хочешь сказать.
— Я ни на что больше не надеюсь, — печально проговорил Дутрлез, — и рассчитываю только на твою дружбу. Париж гнусен, жизнь здесь мне в тягость. Я поеду с тобой.
— Вот и прекрасно! — воскликнул Куртомер. — Завтра я увижусь с милым графом и узнаю, как обстоят дела с нашим планом, а пока дай мне сигару и рома, чтобы сделать грог.
XIII
— Как идет наш пароход? — спросил Жак де Куртомер Альбера Дутрлеза в один из прекрасных январских дней, если, конечно, январь на бретонском побережье может быть прекрасным.
— Идет так хорошо, что мы скачем, как козы, наевшиеся зерен кофе, — пробормотал Дутрлез, уцепившись обеими руками за перила мостика.
— Ты здоров, и это главное. Прибываем на место через час. Ты можешь сойти на берег, но я заночую здесь, потому что хочу понаблюдать, как начнется разведка.
— Боюсь, завтра наше путешествие закончится.
— Я знаю, что ты не веришь в сокровища. А я верю! Но даже если я ошибаюсь, все равно мы совершили приятную прогулку.
— Ты находишь? Я с тобой не согласен. Вот уже три недели как мы покинули Париж, и моим единственным развлечением были прогулки по берегу и безостановочное курение сигар.
— И мысли о мадемуазель Кальпренед.
— Ты все шутишь, а у меня нет повода смеяться.
— У тебя нет повода и плакать. Скажи, что бы ты делал в Париже? Кальпренед питает к тебе не самые добрые чувства, его упрямый сынок тоже. К счастью, скоро он уходит в армию. У тебя есть только мадемуазель Арлетт, и если бы ты не оставил квартиру на четвертом этаже, то каждый вечер мог бы любоваться окном ее комнаты. Большое удовольствие, нечего сказать! В то время как здесь ты трудишься ради своего будущего.
— Ты в сотый раз повторяешь одно и то же. А когда я прошу тебя объясниться, сыпешь отговорками. Я поехал с тобой только потому, что мое дело проиграно.
— Не совсем, любезный друг. Ты забыл о свидании, которым мадемуазель Кальпренед удостоила тебя накануне отъезда. Кажется, тебе посоветовали ехать со мной и поклялись в вечной верности.
— Все меняется в этом мире, мой друг! — печально возразил Альбер.
— Все изменится, если экспедиция будет успешной. Заметь, пока все идет прекрасно. Мы приехали в Брест почти что наудачу. Я сразу нашел яхту, которую один богач оставил здесь в качестве залога. Яхта великолепная, мне отдали ее очень дешево, а если я захочу ее купить, то продадут почти даром.
— Жак, ты раздражаешь меня своими обещаниями.
— Обещаниями, которые сбудутся, теперь я в этом уверен. Я собрал сведения и точно знаю, что то судно затонуло недалеко отсюда два года назад, между десятым и пятнадцатым января тысяча восемьсот семьдесят девятого года. Американский матрос не солгал. Кальпренед дал знать английскому страховому обществу, что начинает работы. Со своей стороны я уладил все формальности с французскими властями и нанял в Бресте четырех лучших водолазов из «Арсенала». Я даже брал у них уроки. Это очень просто, ты сам сможешь, если захочешь. Я тебя научу. Чего же тебе еще? Ты поможешь мне позолотить герб Кальпренедов, который очень в этом нуждается. И ты думаешь, это не оценят? Граф хотел приехать сам, но я его отговорил. Я все продумал и хочу, чтобы он был обязан тебе.
